Светлана, прихожанка храма в честь св. прав. Анны:
«Мой путь к вере начался с раннего детства. Так сложилось, что почти с рождения рядом со мной были не родители, а бабушка и дедушка с маминой стороны. А еще их мамы, тети и дяди, то есть мои прадеды и прабабушки. И это были люди, рожденные в конце XIX или начале XX века, люди верующие: в домах их, в красных углах, висели иконы, перед едой они крестились, соблюдали посты, молились по книгам на церковнославянском языке и переписанным от руки акафистам.
Дедушка и бабушка жили в селе Спиридонова Буда на Брянщине — моей малой родине — и были там людьми известными: дедушка — секретарь сельского совета, бабушка — заведующая медпунктом. Поэтому у нас дома иконы стояли в шкафу, но я знала, что это их венчальные иконы, их ими благословила бабушкина мама Мария Архиповна. Рядом с нами всегда была бабушкина двоюродная сестра Анюта, которая пела и читала в Покровском храме города Злынки. Как я узнала уже после ее смерти, бабушка Анюта была инокиня, она же была и моей крестной…
А еще у меня была добрая няня, дедушкина тетя, мы ее звали бабушка Маня. У нее дома было много икон, она мне рассказывала, кто на них изображен. Больше всех я запомнила святого Георгия Победоносца: на белом коне, копьем пронзает страшного змея… Няня была старая дева, замуж не выходила, жила с родителями до их смерти, потом помогала семье сестры, дедушкиной матери. А потом нянчила и очень любила меня.
В семье у нас, как и во всем селе, главным праздником была Пасха, хотя мы и не постились, но я знала, что до Пасхи семь недель идет Великий пост, к Празднику все тщательно убирались в домах. А еще радостной была Радуница: в колхозе был сокращенный рабочий день, и все шли на кладбище, съезжались все родственники, соседи, со всеми встречались в этот день и долго ходили по кладбищу от одних могилок к другим, христосовались и с живыми, и с усопшими.
Я очень любила рассказы моих родных, как они жили раньше. Много трудного было пережито ими: трудовое голодное детство, потом война, оккупация. Дедушка был связным у партизан. Когда молодежь села немцы стали угонять в Германию, дедушка с бабушкой женились, венчались (в 1942 году). Потом дедушка попал в гестапо, чудом, с помощью бабушки Анюты, остался жив, после освобождения Брянщины пошел воевать на фронт, награжден медалью «За отвагу». А бабушка ждала его с войны с малышкой дочкой, моей мамой. Сам он о войне рассказывал мало, больше бабушка. Любимые дедушкины песни — «Темная ночь» и «День Победы». Я слушала их рассказы и песни — и в душе моей просыпалась любовь к родине, семье, рождалась вера в добро, в настоящую любовь и верность…
О вере в Бога говорилось в нашей семье мало, церковь в селе была закрыта в 30-х годах, а в 1970-м, к столетию Ленина, ее разорили. В школе нас учили, что Бога нет. Помню, как делилась этим открытием с няней, а она лишь вздыхала и качала головой, не спорила. А перед своей смертью завещала мне крестик золотой… Найти его нам не удалось, но завещание я запомнила! А бабушка Анюта показала мне, как читать на церковнославянском языке. Показалось сложно, непонятно, но тоже запомнилось.
А потом началась юность, учеба, «вокзалы-причалы»… Бабушка, провожая меня в самостоятельную жизнь, подарила благословение свое — небольшую бумажную иконку Божьей Матери Казанской. Так она везде со мной и была. И еще бабушка научила меня перед сном перекреститься-помолиться. И все годы учебы, где ни увижу я храм, так и тянет зайти, как будто там мой дом, родные, родина…
И вот началась моя жизнь в Коврове, на родине моего мужа, сюда же и бабушка с дедушкой переехали. И, думаю, молитвами всех моих родных, стало мне очень интересно узнать о вере нашей православной. И люди мне встретились, которые в храм позвали, и книги о вере увлекли, и душа запела… Так и продолжается до сих пор: много еще непрочитанного, еще больше несделанного, «поле непаханое и мир непознанный». Слава Богу, явившему мне «безвестные и тайные премудрости»! Царствия Небесного всем моим сродникам, ведомым мне и неведомым, наипаче инокине Анне, Вениамину, Александре и Марии».